Дети – это боги! Но взрослые старательно превращают их в людей
М.  Задорнов

Разговор  пойдет о родительской любви. Да, я сознательно ухожу от термина «материнская любовь» и  буду говорить о любви родительской, потому что считаю, что подавляющее большинство мужчин любят своих детей не меньше,  а иногда и больше, чем матери.

Не согласны? Тогда скажу так —  отцы любят своих сыновей и дочерей  немного иначе,  не настолько «слепо», как многие матери. Так мне кажется.

Я росла папиной дочкой. Отец учил меня плавать и кататься на велике,  стрелять из винтовки в тире и находить на ночном небе Большую Медведицу. Он знал огромное количество стихов и классно – холодные пупырышки бежали по спине!  — пересказывал Конан Дойля и Эдгара По. Мы играли в «буриме» и шахматы, решали кроссворды и чинили сломанные утюги и розетки.

Отец  постоянно хохмил, находя в любой житейской ситуации смешные моменты, и иногда мы буквально катались по полу от смеха, но мама… Ей это почему-то не нравилось.  Хотя, казалось бы, должна радоваться. Мало того, что отец, будучи доктором физико-технических наук, занимает высокую должность и полностью обеспечивает семью, так он еще и с ребенком занимается!

Отношения с мамой у меня складывались иначе, точнее — не складывались вовсе. Она всегда была чем-то занята и чем-то недовольна.
 

У нее не находилось времени ни на книжки, ни на игры, ни на разговоры. «Ешь! Убери! Не мешай!» – вот и все общение.  Красавица-мама, в молодости подвизавшаяся на сцене,  пренебрежительно называла меня «пацанкой».  И было за что. Платьям и юбкам с «хрюшечками» я предпочитала шорты и смешные штанишки, стянутые внизу резинкой. 

Ссадины и царапины, синяки и шишки были неизменным украшением моих локтей и коленок,  и редкий месяц обходился  без визита к травматологу. После нечаянного купания в пруду на станции «Юных натуралистов» (мне было лет шесть),  где мы с приятелями в ноябре ловили рыбу авоськами, мама решительно «закрутила гайки».

Она решила сделать все, чтобы я стала «похожа на девочку»:  непутевую дщерь нарядили в ненавистные платья, длинные  косы увенчали огромные банты. Меня поволокли сначала на танцы,  потом на фигурное катание. От занятий музыкой –  о,  счастье! –  спасло полное отсутствие музыкального слуха. Скрипя зубами и давясь слезами, я выделывала  ненавистные «па» польки, а душа…

Душа рвалась к подводному плаванию и прыжкам с вышки! Папа попытался было меня «отмазать», но дело кончилось маминой истерикой и воплем: «Ты что – хочешь, чтобы она свернула себе шею?»  Отец не хотел. Пришлось капитулировать. 

«В страхе, как бы смерть не отобрала у нас ребёнка, мы отбираем ребёнка у жизни»

(Януш Корчак)

Извините за длинный экскурс в детство. Я хочу, чтобы вы попытались влезть в шкуру  ребенка и представили себе насколько это больно – почти половину сознательной жизни бороться за право быть собой. Бороться  не с  врагами, а с любимыми людьми – с мамой и папой.

…В десятом классе отца вызвала в школу директор – ей стало известно, что я собираюсь поступать в политехнический институт.

– У девочки потрясающее языковое чутье,  –  убеждала она родителя. — Ее сочинения дважды побеждали на республиканских конкурсах. Из нее выйдет отличный журналист. – Отец был непреклонен. — Моя дочь имеет пятерки по математике и физике и станет хорошим инженером. – Журналистика – та же проституция,  только торгуют там не телом, а совестью…

Я проучилась в политехе три с половиной курса, а потом втайне от родителей  забрала документы и уехала в Россию — в тот город, где родилась. Но не потому, что к тому времени поняла, что не выйдет из меня хорошего инженера, а тем паче  ученого.
 

Причина была иной – любофф!  Она ударила – как и положено в  девятнадцать лет! –  молнией в сердце и канделябром по голове…

К тому времени, о котором идет речь, я уже два года встречалась со своим будущим мужем и  мы – ну, дети же, дети! —  никого не предупредив, отнесли документы в ЗАГС. Мои родители встали на дыбы. Как?! Мало того, что их своенравная дочь  не собирается после института поступать в аспирантуру, так она еще собралась замуж за парня из рабочей семьи?  Не бывать этому!

К чему я все это пишу? Да вот к чему… Любовь мамы или папы к живописи, занятия йогой и владение современными компьютерными технологиями отнюдь не являются панацей от родительского диктата. Гитлер обожал классическую музыку, хорошо рисовал и был вегетарианцем. Муссолини работал учителем, занимался фехтованием, плаванием, участвовал в регатах и превосходно играл на скрипке.

Я точно знаю, что ни ученая степень, ни знание трех языков, ни систематическое посещение театров не мешают человеку быть деспотом по отношению к своему ребенку.  А вот самому ребенку (даже если ему двадцать или сорок лет) отстаивать свои интересы, воюя с любимыми и уважаемыми родителями, стократ труднее!

Ребенок (любого возраста)  всегда кожей чувствует – родители искренне желают ему добра.  И ему так хочется им верить, и так не хочется их обижать…  И сын или дочь сдаются. Предавая себя и ломая свою судьбу.  В угоду родителям. Ну, а как им не верить? Они же взрослые и умные!

Благими намерениями родителей вымощена дорога в ад их детей

Доверяйте своим детям, разрешайте им жить своей жизнью, а не той, которая кажется вам «единственно верной».  Поверьте, дети ничуть не глупее вас. Просто они другие. И пришли в этот мир на пару-тройку десятков лет позже.

Ольга Макарова

Уважаемые читатели! На ваш взгляд, слепа ли материнская любовь? Как вы думаете, психология любви передается по наследству? Ждем ваших ответов в комментариях!
 

Читайте также:

Детские страхи

Как правильно смотреть мультфильмы?

Обсуждаем на форуме:

Воспитание ребенка