Я просто поняла, что не смогу дальше жить, если скажу «нет»
Цикл историй усыновления – это невероятная коллекция судеб, собранная одной женщиной в течении всей жизни. Большинство историй – рассказы ее коллег, несколько из жизни родственников или знакомых автора.
Обстоятельства сложились так, что я, не работая в интернате, должна была месяц провести как воспитатель с детьми из интерната в лагере. Работа эта меня не пугала – не впервые в лагере, и не впервые с такими детьми.
Знала наверняка, что не собираюсь их жалеть, потому, что, по чрезвычайно объективным причинам, забрать все равно никого не смогу, а собираюсь отработать смену и уехать домой.
Дети из моего отряда в интернате воспитывались опытным и хорошим педагогом, это было сразу видно. Умели и убрать, и слышать, и веселиться. В конкурсах участвовали охотно, работать с ними было одно удовольствие.
На второй или третий день случилось первое маленькое происшествие, омрачившее радостное настроение: я привела отряд в кино, посадила, в этот момент пришли двое ребят постарше, и один из них очень грубым, неожиданно низким для роста сантиметров в 165, голосом сказал моим детям «Убирайтесь отсюда в неопределенное место, нехорошие люди».
Так как нематерным из этого предложения было только последнее слово, а меня подросток очень хорошо видел, то я, мягко говоря, была расстроена его поведением, и немедленно разыскала его педагога, которому и передала обязанность отреагировать и разобраться с ситуацией.
Подростку сказала, что я ЗАПРЕЩАЮ ему подходить к моему отряду, пока он не научится прилично вести себя , на что услышала, что мне стоило бы отправиться туда же, куда он уже предлагал пойти моим детям.
Педагог, стоявшая рядом, развела руками и позвала дежуривших в лагере сотрудников милиции. Они увели подростка с собой, я обрадовалась, что кто-то может приструнить матерщинника, и пошла к детям.
Два дня спустя, поднимаясь по лестнице в корпусе, я стала невольной свидетельницей сцены, в которой действующим лицом был все тот же подросток. Педагог отряда поднимала тех, кто еще не вышел на зарядку.
Парень явно только что проснулся, на моих глазах споткнулся о собственные джинсы (они были ему очень длинны, и он наступал на 10-сантиметровые края штанов пятками) – и упал.
Все, кто был рядом, засмеялись. Я увидела его лицо, все в пятнах красного цвета и почему-то испытала злость по отношению ко всем смеявшимся. В эту секунду его взгляд упал на меня (он как раз поднимался). Раздражение, бешенство, желание убить меня сейчас же – вот что было в его взгляде.
На следующий день судьба подарила мне новое знакомство: мой девятилетний сын, который был со мной в лагере, прибежал ко мне с криком «Мама! На помощь!».
Я, не разбираясь, бросилась за ним. В противоположном крыле моего этажа, в конце коридора, отчаянно рыдал мальчик.
Подняла с пола, пытаюсь спросить, что случилось, а он рыдает и закрывает лицо руками. А рядом никого, все на улице. Я говорю сыну: “Позови врача!”.
Мальчик отнимает руки от лица со словами «Ай! Не надо!», и я вижу на лице здоровенный черный синяк, прямо рог какой-то-под глазом до скулы. Разобрались потихоньку, пока прикладывали холод – мальчика побил его же собственный старший брат.
За доски, из которых что –то строили, и которые младший убрал. Выглядел мальчик лет на 13 (оказалось, 14).
Все время приговаривал «И это брат, называется!». Я утешала, сказала, помню, что почти все сестры-братья дерутся в детстве, а потом вырастают, и понимают, какое это счастье – иметь брата или сестру. Рассказала про свою сестру.
Сын все это время, стараясь утешить мальчика, отдавал ему одну за другой свои игрушки. В конце концов, мальчик положил все, что ему засунули в руки, на стол, и сказал, что все прошло.
Он убежал к друзьям, позвав с собой моего сына, а я отправилась искать педагога его отряда, чтобы передать ей ответственность за дальнейшее развитие «братских отношений».
Всю следующую неделю, где бы я ни была – везде оказывался рядом этот мальчик. Было это совсем не навязчиво, с моим 9-летним сыном он не сильно различался ростом и они играли вместе так много, что я заподозрила , что мальчик не очень популярный среди сверстников, раз целые дни проводит с настолько младшим.
Когда ходили на пляж (довольно далеко), он неизменно оказывался рядом и всю дорогу мы разговаривали. Я даже не помню, как и почему я вдруг стала думать о том, что обязательно буду навещать его в интернате.
И вдруг он сообщил, что завтра улетает в Испанию на отдых, в семью, в которую ездит уже много лет. И стал просить, чтобы мы с сыном приехали его встретить в аэропорт.
Очень трогательно объяснил: в его группе все остальные дети – домашние. И только его никто никогда не встречает. Он просит – один только разик! Просто посмотреть – как это, когда тебя встречают.
А за час до отъезда стал как-то лихорадочно пытаться получить обещание, что мы про него не забудем, и сказал, что больше всего на свете хотел бы, чтобы мы взяли его в гости из интерната на выходные.
У меня даже времени не было грамотно среагировать. Ничего, кроме легкого интереса, я к этому ребенку не почувствовала. Твердо пообещала (если ничего не случится!), встретить в аэропорту.
Собралась приурочить к этому исполнение давнего обещания сыну свозить посмотреть, как взлетают и садятся самолеты. Больше не пообещала ничего…
Проводив своего нового друга, мой сынишка расстроился. И, окружавшие его дети, бесхитростно предложили ему (сыну) познакомить с братом его друга.
Меня в тот момент рядом не было – я попала на тот радостный миг, когда мой сынишка почти на шее висел у того самого брата, с чьего удара и началось это знакомство.
Я услышала «Ты его настоящий брат? А мы поедем его встречать в аэропорт!» – и увидела того самого…матерщинника.
Через две недели мое время в этом лагере заканчивалось. Мне хотелось уехать, дети, с которыми я работала, разъехались за границу. Отряды были малочисленны и их объединяли.
За день до отъезда я сидела на скамейке у входа в корпус. Сын схватил за руку проходившего мимо и даже не поздоровавшегося «старшего брата». Он, неожиданно, сел рядом на скамейку.
Я сказала: « Мы завтра уезжаем» и посмотрела на него, попав взглядом прямо в глаза. Он, не отрывая взгляд, произнес: «Что, забрать хотите?»
Теперь я точно знаю, что значит выражение «Как в омут головой» и «Земля ушла из-под ног». Я ни о чем таком не думала. Я просто поняла, что не смогу дальше жить, если скажу «нет». И сказала «да» и он сказал «забирайте».
Господи! Спасибо тебе за то, что, когда у нас не хватает ума и других человеческих качеств на то, чтобы принять в жизни решение, от которого зависит наше собственное счастье, ты, как слепых котят, тычешь нас носом туда, где жизнь.
Впереди было очень много трудностей, были моменты, когда казалось – все кончено, было страшно и ситуации казались нерешаемыми. Но ЭТО – чистая правда! Как только мы приехали домой, еще до разговора с потрясенным мужем, который нас всех забирал, я почувствовала, что привезла домой АБСОЛЮТНО РОДНОЕ СУЩЕСТВО!
Он вложился в нашу жизнь, как последний фрагмент паззла и был при этом собой, и никак не изменился внутренне.
Он по-настоящему честен, очень умен. Он – сокровище настолько, насколько бывает сокровищем самый лучший на свете ребенок его старшего подросткового возраста.
Но это сейчас, спустя несколько лет, я знаю, что наша жизнь стала счастливее во много раз. А в тот день, когда мы уезжали из лагеря, впереди был аэропорт, и , как оказалось, еще один, еще младше, чем эти двое, брат.
Уважаемые читатели! Вы бы смогли усыновить взрослого ребенка? Какие чувства вы испытываете, когда видите ребенка из интерната? Ждем ваших комментариев!