Цикл историй усыновления — это невероятная коллекция судеб, собранная одной женщиной в течении всей жизни. Большинство историй — рассказы ее коллег, несколько из жизни родственников или знакомых автора.
 

Всю свою жизнь я прожила в одной квартире. Моя жизнь – учебник для умного человека, который на чужих ошибках не сделает своих.

Чтобы понятно было, что откуда выросло, начинать надо с моих родителей. Въехали родители в эту квартиру в 1949 году… да-да, такой дом старый. Тогда умели строить!

И когда я родилась, это был совсем новый дом. Такое счастье, мирная жизнь, родители очень радовались, что война закончилась. Так до конца жизни и был у них обоих любимый тост «За то, чтобы не было войны!»

Кроме меня, детей не было живых: и у отца и у матери до войны были семьи, и все погибли. Четверо детей до меня было – две дочери и сын у матери и дочь у отца. И все погибли.

Родители, конечно, были не молодые уже, больше 40 было маме, когда я родилась. А отцу пятьдесят исполнилось в тот же месяц, что мне – год. Праздник был, и первую мою фотографию сделали в ателье. С родителями…

Соседи наши были моложе моих родителей намнооого. А дочка их – старше меня на год. Одним классом выше училась. Не знаю я даже, с чего там все началось, а только такая вражда была между женщинами в наших семействах — ну просто Монтекки и Капулетти.

Мне дочка нравилась – она такая тоненькая вся была, как струнка, и походка красивая. И в подъезде у нас больше не было детей нашего возраста – отчего бы не дружить?

Но я об этом даже подумать не могла, настолько это запрещалось – с теми соседями общаться. Тогда ведь все друг друга во дворе знали – какая семья в какой квартире; и про семьи все-все знали – кто кем где работает, какие родственники – все-все.

И если бы я только заговорила с этой соседкой-девочкой, мама бы тотчас узнала – и держись тогда.
 

Так мы и выросли, не разговаривая, хотя и в одной школе учились

Потом она как-то очень быстро вышла замуж и уехала к мужу, а в нашем доме остались ее родители одни, детей у них тоже больше не было.

Мои родители умерли — сначала мама от рака, потом и папа, хотя он на войне был несколько раз ранен и тяжело, но маму пережил. И осталась я одна.

Работала, защитилась, интересно было жить тогда: пока была молодая, путешествовала с друзьями-подругами, каждый год отдыхала на Черном море, на Балтийском.

Замуж – не сложилось. Тогда ведь невозможно было, чтобы девушка сама… а молодые люди рядом со мной какие-то нерешительные оказались, что ли… Так вот получилось, что было мне уже за сорок, когда то началось, о чем у нас речь, а жила я одна.

Лет двадцать назад приехала в квартиру к соседям их внучка. Отца-то их тогда уже не было, а мать – бабушка ее – еще была жива. А мать внучки – девочка та, моя ровесница, где-то в России осталась, там всю жизнь прожила.

И стала эта внучка вести такой образ жизни, что я подумала: «Вот ведь не зря моя мамочка всю жизнь этих соседей ненавидела – как в воду глядела, плохая семья, что такая девушка в ней получилась».

Соседи остальные – и те мне говаривали, что вот теперь мать твою понимаем, видно, видела она червоточину. То ли со стыда, то ли как – но скоро умерла от сердечного приступа бабушка этой девушки, прямо на кресле на балконе осталась сидеть.

Мы увидели с соседями, что как сидела вчера – так назавтра и осталась, вызвали участкового. А девушки дома не было – мы ему сказали. А он нам: « А девушку мы сами на Прилукскую принудительно госпитализировали». 

А она села прямо под дверь и рыдать на весь подъезд

Похоронили эту несчастную бабушку, через какое-то время приходит ко мне та самая внучка, звонит в дверь. Я в глазок посмотрела – и не открываю. Думаю: «Заразы мне только с Прилукской и не хватало».

А она села прямо под дверь — мне же видно в глазок – и рыдать на весь подъезд. Вышла я на площадку, дверь закрыла, чтобы она не вошла – спрашиваю: « Что случилось?». А она ну ни слова не выговаривает понятно. Все только какие-то слоги сквозь рыдания.

Взяло меня это как-то за душу. Ай – думаю – руки помою потом и все, до чего дотронется — и позвала к себе. Интересно потому что стало – что случилось такое страшное.
 

А случилась у нее беременность

И избавиться от нее можно только уже после родов – так ей сказали. Я уже совсем было стала думать, что же делать, как вдруг она в окно глядя расцвела, чуть успела сказать «Спасибо» — и улетела.

Парень волосатый такой к ней пришел. Больше до родов она не заходила. Парень с ней жить там в этой квартире стал, родила она, с коляской они вместе ходили. Я по первости даже не знала, что девочка родилась. Соседи сказали.

А продолжение было через несколько месяцев: возвращаюсь я как-то вечером домой и слышу – заходится младенец. Пошла на крик посмотреть – стоит их, соседей этих, коляска с девочкой, а рядом на ступеньках, к перилам привалившись, ну просто до беспамятства пьяная эта девушка.

Я коляску забрала, завезла к себе, а девушку даже не тронула. Позвонила подруге, которая помоложе и дети у нее небольшие, попросила зайти с помощью. Она быстро прибежала, мы с ней девочку накормили, помыли, положили спать – и тут является молодая соседка.

А я ей говорю: «Ты посмотри, на кого ты похожа! Ты себя в порядок приведи, тогда я подумаю еще – тебе ребенка отдать, или в милицию позвонить». Она как стала снова рыдать (а подруга еще у меня была), и узнали мы, что парень ее бросил, его родители заставили жениться по их выбору, и он разругался с нашей соседкой и ушел.

А она «выпила с горя». Я, признаюсь, была готова звонить в милицию. А подруга моя стала проситься к ней, девушке этой, в гости. Вот так я попала в ту квартиру впервые в жизни.
 

Девушка стала в моей жизни чем-то вроде семьи

Во всем там чувствовался былой достаток, богатство даже. Особенно меня впечатлила огромная хрустальная люстра, старинная, наверное, трофейная. Пианино с подсвечниками (сколько жили, никогда не слышала его звука), на всем – сантиметровый слой пыли.

Подруга моя такая деятельная – стала с девушкой этой разговаривать про ребенка, советовать там что-то. И как-то так получилось, что мы с ней (с подругой) стали этой девушке помогать.

А потом у подруги что-то там случилось, и оглянуться я не успела, а младенец этот пошел уже в ясли, а девушка стала в моей жизни чем-то вроде семьи. Все вертелось вокруг ребенка.

Мне уже так привычно стало, что я всегда готовлю ужин на троих, покупаю для девочки какие-то мелочи, помогаю им с днями рождения, с уборкой. Мать девушки я так никогда и не видела, но понимала из разговоров, что в Минск девушку выгнали с запретом возвращаться.

Жаловалась она на то, что любили родители только ее младшего брата, а она всегда была нелюбимой.

И вот однажды я увидела девушку с мужчиной у своих дверей. Она попросила оставить дочку у меня, отпустить ее на вечер. Я согласилась охотно, девочка мне была уже как родня. Но тогда я почувствовала, что и мать ее мне совсем не безразлична. Почувствовала что-то вроде ревности.
 

Замуж мадам наша вышла за этого именно мужчину, довольно скоро 

Чем дальше, тем все больше времени моя девочка проводила со мной, а не с родителями. И с уроками именно я ей помогала. И когда родился у них второй ребенок, тоже девочка, старшая все больше времени проводила у меня, спасаясь от рассерженной матери.

И моя такая жизнь вполне меня устраивала. Как вдруг…девочке лет 14 уже было… муж решил поменять квартиру с доплатой. Уехать из нашего дома. На край света – в Серебрянку!

Я переживала это так, что загремела в больницу. А когда вернулась – все было кончено. В той квартире начали жуткий ремонт, сутками невозможно было отдохнуть, а я осталась такой сиротой …

И тогда я стала ходить в церковь. Сначала не нашла просто другого места, куда пойти. А сейчас понимаю – спас Господь. Иногда в первые год-два приезжала моя девочка к своей «теть Оле», редко, а потом все чаще стала, и мама ее вдруг стала приезжать с младшей.

И только пару лет назад я поняла, что это и есть моя семья. И попросила, чтобы, если девочка захочет, мать отпустила ее жить ко мне, когда вырастет. А сейчас ей уже 19. И она со мной живет. И в Университет ей ближе, и комната здесь у нее своя.

И все чаще я думаю – а ведь если бы не пример той подруги моей – так и жила бы я совой одинокой, так и не увидела бы семейного счастья. Как я жду теперь, когда у малышки (так называю) парень появится, свадьбу, деток ее жду, мне только 60, я еще так помочь смогу!

Но девочка она серьезная, учится, некогда ей пока. Боюсь я только, как бы мою судьбу не повторила, учебой-то занимаясь. Семья и дети все же женщине важнее, оказывается. Вот как бывает…

Уважаемые читатели? Как бы вы поступили на месте героини? Смогли бы воспитывать чужого ребенка? Ждем ваших комментариев!

Читайте также:

Дом забытых вещей, или Потерянное взаимопонимание

После пяти неудачных беременностей, я решила: «Хватит!»

Обсуждаем на форуме:

Наши дети — день за днем, месяц за месяцем, год за годом

Понравилась статья? Поделись ей с друзьями в социальных сетях! 

Цикл историй усыновления — это невероятная коллекция судеб, собранная одной женщиной в течении всей жизни. Большинство историй — рассказы ее коллег, несколько из жизни родственников или знакомых автора.
 

Девушка моего сына провинциалка

Подруга моего сына, скажу честно, мне не понравилась сразу: из маленького городка, с печатью провинциальности в манерах и лице, ничего еще не добившаяся в жизни, но самоуверенная и нескромная. Выводы эти я сделала из нескольких случаев, когда мы с мужем, возвращаясь с дачи, заставали ее у сына в комнате.

Она, как правило, уходила не сразу. Уходя же, старалась попасться нам с мужем на глаза. Мы спокойно здоровались. С нашим сыном (ему к тому времени было уже 28 лет, он заканчивал аспирантуру) говорить на темы его подруг (а эта, разумеется, была не первая) было невозможно с самого начала – лет с 20.

И все же я озвучила ему свои пожелания на этот счет: мне хотелось бы видеть рядом с сыном образованную девушку из столичной семьи, хорошей внешности, под стать сыну, и с приличными манерами. Сын об этом знал, и, мне казалось, стеснялся той подруги.

Спустя год или около того, она перестала появляться у нас, и почти сразу ее сменила девушка, которая понравилась и мне, и мужу. Сын к тому времени, когда заговорили о свадьбе, закончил аспирантуру и готовился к защите. Поэтому было решено, что свадьба состоится после защиты.

Я была очень довольна окончательным выбором сына, муж тоже не скрывал симпатии к будущей невестке.

В это счастливое время я и увидела предпоследнюю девушку сына – «провинциалку», как мы называли ее между собой с мужем. Она стояла передо мной в очереди к кассе универсама «Центральный», и выйти с тележкой в другую кассу я уже не могла. 

Она, увидев меня, поздоровалась, я тоже, обменялись несколькими ничего не значащими любезностями, когда она уже расплатилась, и, кивнув мне на прощание, уходила от кассы, мне показалось, что она беременна. В тот момент мне настолько не хотелось узнавать об этом наверняка, что я отвернулась к кассиру.
 

Мне все чаще вспоминалась наша «провинциалка»

Дальше жизнь полетела вскачь: сын защитился, был замечательный банкет по этому поводу, мы с мужем были счастливы и горды. На этом банкете сын объявил о предстоящей свадьбе, и, спустя полгода, женился.

Свадьба была праздником – сыну и невестке во вкусе не откажешь — все было в меру, очень достойно и красиво. А после свадьбы выяснилось, что жизнь в нашей стране в планы невестки не входит, что она уже нашла и себе, и сыну работу (она – топ-менеджер со знанием двух языков) – и они уехали сначала в Германию, а спустя год – в Америку, в Сан-Франциско.

Забегая вперед: за все 7 лет их жизни в Америке мы были там дважды по месяцу. Говорят, это много. Но у нас-то был один сын. Нам с мужем после отъезда стало тоскливо и одиноко.

В первый наш приезд дети купили дом, по американским меркам очень маленький и скромный, но в хорошем месте – ближнем пригороде Фриско (так дети называли город между собой). Когда я спросила, не собираются ли они порадовать нас внуками, невестка засмеялась, и сказала, что дети, конечно, будут, но тогда, когда их родители будут уверены в завтрашнем дне.

Невестка младше сына, могла и не торопиться, возраст позволял. Родители невестки в довольно скором времени тоже уехали – к сыну, родному брату невестки, в Израиль. У того жена – еврейка, по какой-то программе обучалась в Израиле сразу после школы, а получив образование, вызвала к себе будущего мужа — свою школьную любовь, и своих родителей, и родителей мужа.

Родители невестки, очень достойные люди, довольно часто нам звонили, держали в курсе всех дел своей большой израильской семьи, и мы знали, что они от своей невестки просто без ума, она всех устроила, всем нашла работу и учила языку.

Но самое главное — она родила одного за другим четверых детей, и разговоры всегда рано или поздно сводились к главным новостям – всему, что касалось этих гениальных детей. Нам слали по электронной почте их фотографии — они там всегда были на руках у бабушек- дедушек.

Мне все чаще вспоминалась наша «провинциалка». Странно, но мне уже хотелось, чтобы она действительно тогда была беременной – по времени это означало, что, вероятнее всего, она носила нашего внука. И однажды, после очередного счастливого монолога невесткиной мамы, я решила попробовать найти эту девушку.
 

Рядом с открывшим мне взрослым стояла я сама … в 5 лет

Через друга сына, оставшегося в Минске. Друг как-то очень быстро нашел мне ее координаты. Выходило, что из Минска девушка вернулась домой, в маленький городок. Мужу свои намерения я раскрыть не решилась – уговорила его устроить нам экскурсию в местный разрушенный замок – я, дескать, мечтаю прикоснуться к истории (зря я так иронично – я ведь и в самом деле очень люблю все древнее, экскурсии и свою страну).

Муж согласился, мы по телефону заказали места в местной гостинице – и поехали. Как я и рассчитывала, муж, проведший за рулем несколько часов, устал, и позволил мне походить одной по городку «только рядом с гостиницей». К руинам замка мы планировали выехать завтра.

Я пошла по адресу, который мне дал друг сына. Городок и в самом деле оказался таким маленьким, что его можно было пройти из конца в конец за полчаса. С помощью местных жителей я разыскала искомый адрес за минут 10-15. Вошла в подъезд. Меня потряхивало. Еще выходя из гостиницы, приняла «Новопассит».

Шел уже третий год, как наши дети были в Америке. Я прикинула, сколько должно быть ребенку, если девушка и впрямь была беременна – лет 5 приблизительно. Еще я строила планы, как узнать в случае, если ребенок есть – действительно ли он наш внук. И с этими мыслями позвонила в нужную дверь на втором этаже.

Услышала быстрый топот за дверью, щелкнул замок – и, хотя дверь мне открыл взрослый, я не сразу перевела взгляд на него – мои глаза наполнились слезами так быстро, что я просто не успела взять себя в руки – передо мной, рядом с открывшим мне взрослым стояла я сама … в 5 лет.

Ужасная секунда осознания, как я выгляжу со своими слезами – и я перевела взгляд на взрослого – мужчину моих лет с добрым интеллигентным лицом. Все слова улетели в этот момент из моей головы. Я забыла все приготовленное, краска бросилась в лицо вслед за слезами. И в этот момент в коридор вышла наша «провинциалка».

И очень просто, как будто приезд мой – давно запланированное мероприятие, сказала – «Здравствуйте, …… ………! Папа, знакомься, это — …….. мама. Доча – это – твоя бабушка». И самый чудесный ребенок в мире, не ломаясь, не стесняясь, сказал: «Привет, бабушка! А почему ты так долго никогда не приходила?»

На что я пробормотала что-то не стоящее того, чтобы это вспоминать. Внучка повела меня в комнату, ее мама и дедушка оказали мне такой прием, которого я, право же, была недостойна.

И, договорившись о завтрашнем визите с мужем, я поспешила вернуться в гостиницу. Трудно пересказать разговор с мужем – я не скрыла ничего, включая и сцену в «Центральном». Я вообще в тот вечер дала себе слово остаток жизни постараться не грешить ни в чем.
 

Теперь у меня есть дочь и внуки

Муж, увидев внучку, воскликнул потрясенно: «Это – твоя копия!» (мы с мужем знакомы с его 8, а моих 3 лет – были соседями по площадке). А внучка сказала: «А вот и нет – я еще не бабушка».

Был изумительный вечер – лучше, чем защита сына, чем даже свадьба. Смеялись, строили планы и поехали все-таки посмотреть на замок – внучкин второй (вернее – первый) дедушка оказался учителем истории. Как эти воспоминания мне дороги!

Вот уже 4 года мы живем вместе – с мужем, дочкой и внучкой. Квартира у нас большая и приватизированная – так что прописать наших родных девочек не составило труда. Папа старшей девочки остался в своем родном городке преподавать в родной школе, хотя мы с мужем хотели устроить его в Минске, чтобы не лишать семьи.

Ездим к нему все по очереди, чаще всех – мой муж, они стали настоящими друзьями. Внучке, солнышку нашему, уже 9 лет. Умница невероятная. Теперь мне очень приятно слышать новости невесткиных родителей про внуков. И фотографии нашей красавицы я посылаю в Израиль регулярно.

А во второй раз в Америку мы летали с ней вместе. У дочки нашей, внучкиной мамы, как раз было начало беременности, ее положили на сохранение – а муж ее с ней остался. Да, конечно, замуж вышла, и не лишь бы за кого – мы же сами и познакомили, он – мужа аспирант, очень достойный человек.

Внучке в Америке тоже не понравилось. Она рада была увидеть настоящего папу, но очень скучала по маме. Улетала с радостью. Сын наш насмотреться на нее не мог, теперь вот ждем – не соберутся ли все-таки стать родителями американцы наши…Я так счастлива!

У меня есть уже внучка – третьеклассница и годовалый внук. Девочка наша, которую когда-то мы называли «провинциалкой» — настоящая наша дочь (мама у нее умерла за год до ее выпускного). Стало быть, и дети ее — настоящие наши внуки.

Скоро наша дочь защищается – будет кандидатом наук. Умница невероятная! Муж думает, что и докторскую когда-нибудь осилит.

Вот, смотрите (и женщина достает из старомодного «ридикюля» фотографию) – правда, какое благородное лицо? А вот – внучка…сын…невестка…муж (возвращается к первой фотографии, прижимает ее к губам, прячет все обратно) весь иконостас мой, Господи прости.

*****

История рассказана в поезде, на вокзале женщину (лет 60) встречали красивый высокий молодой человек с девочкой. Женщина, увидев их из окна в коридоре, сказала мне с гордостью «Зять!». Девочка действительно очень похожа на женщину, даже при такой разнице в возрасте заметно.

Увидев бабушку в тамбуре, девочка звонким голосом крикнула: «Папа! Бабушка! Бабулечка! Мы соскучились как! И я, и мама, и дедушка …..папа, ты соскучился? (молодой человек смеется и кивает) – и папа, и …..(видимо, имя братика )»

Занавес…

Уважаемые читатели! Понравилась ли вам данная история? Смогли бы вы принять в свою семью подружку своего сына и ее ребенка? Ждем ваши ответы в комментариях!
 

Читайте также:

Мать моего сына алкоголичка

Мои дети – настоящая опора и помощь в трудные моменты

Обсуждаем на форуме:

Наши дети — день за днем, месяц за месяцем, год за годом

Понравилась статья? Поделись ей с друзьями в социальных сетях! 

Цикл историй усыновления — это невероятная коллекция судеб, собранная одной женщиной в течении всей жизни. Большинство историй — рассказы ее коллег, несколько из жизни родственников или знакомых автора.
 

Если бы можно было отмотать жизнь назад, я сделала бы это для одного изменения, только для одного…

Устроенная и благополучная жизнь

Расскажу все по порядку. Много лет назад моя жизнь была очень устроенной и благополучной: замужем за человеком, которого любила со школьной скамьи, успешным и красивым; дочь, которую вдвоем запланировали, хотели, ждали и родили вместе; кооперативная двушка; хорошая работа у обоих, даже у меня, получившей повышение после декрета; отличная форма после рождения дочери и хорошие отношения со свекрами у меня и с моими родителями у мужа.

Мне даже мечтать не о чем было – просто запланировать – и любая поездка или покупка становилась реальностью. Я еще помню, что свысока смотрела на менее успешных людей, искренне считая, что мое благополучие – дело моих рук, и я все это заслужила, а они – нет.

Ничего не было в моих отношениях с мужем такого, что не нравилось бы мне. То есть, конечно, по мелочи ссорились, бывало, но я любила его, и он меня тоже, я знаю это. Как удар молнии, как наваждение, внезапно, как катастрофа, меня настигла расплата за благополучие – я так считаю и сейчас.
 

Пятнадцать дней счастья

Мы приехали за дочкой к свекрам в деревню, где они проводят каждое лето (родная деревня обоих). Я вышла из машины – и потянулась, потому, что спина затекла за долгую дорогу. Очень хорошо, отчетливо помню каждое мгновение – потянулась с удовольствием, испытываемым всем телом , и подумала, как красиво должно выглядеть это со стороны.

Из-за этой мысли тут же повела глазами вокруг – и катастрофа произошла: на меня смотрел очень юный длинноволосый парень, одетый в какие-то светлые штаны, держал травинку рукой и кусал ее. Этот взгляд я буду помнить до конца жизни – это было как удар током, но было не больно – наоборот…

Я не хочу описывать все — факт есть факт – в тот момент для меня перестало существовать все, что составляло смысл моей жизни… даже дочь…я осталась у свекров вместо того, чтобы забрать ребенка и вернуться в город.

Я не искала встречи, я просто знала, что делать, куда идти, где ОН – в первый же вечер, всю ночь…Кто бы и что бы ни сказал об этом – я не жалею. Если бы этого не было, я прожила бы на свете напрасно.

Может быть, я преступница. Но даже если бы мне грозило пожизненное заключение – я и на него согласилась бы, только чтобы все это – было! Никогда не могла себе представить, что бывают чувства такой силы. Мне только воспоминаний хватит на всю оставшуюся жизнь, я теперь и сама не хотела бы продолжения – настолько это сладостно – до боли. 

Все это безумное счастье длилось пятнадцать дней. Я возилась днем с дочкой, помогала свекрови и – летала! Мне теперь понятно, что такое рай в шалаше – я так тяготилась всегда деревенским бытом! А тогда все казалось счастьем – даже туалет на улице, все имело прелесть для меня.

Он был совсем мальчик, только закончил школу, я была старше – и через пятнадцать дней он стал ухаживать за девочкой-школьницей. И я вдруг увидела разницу между нами – как прозрела… как умерла. Тут же уехала к мужу, увезла дочку, и — поняла, что беременна.

Разрушить жизнь ради ребенка

И вот тогда я сама стала рушить свою жизнь. Сначала думала, что смогу промолчать. Никто в деревне не догадывался, я могла бы не говорить мужу ничего – он давно просил второго ребенка, хотел сына. Но то, что росло внутри меня, было такой драгоценностью, что ценность моей семьи оказалась ниже.

Я и теперь не понимаю, что же такое со мной случилось – мне просто стало ужасно неприятно, когда муж меня трогал, даже дочка раздражала меня – и только комочек внутри внушал трепет и любовь. Как я его хотела, этого сына!!!

Муж не знал, что я беременна – я не могла с ним этим поделиться. Но – не понимаю зачем – я рассказала ему об измене. Уехала сначала к родителям, а потом – когда поняла, что они только на стороне мужа – к двоюродной сестре в Краснодар.

Сестра эта была изгоем в семье: моя ровесница, веселая подруга моих детских игр, но в 25 уже пьющая и живущая одна в Краснодаре в квартире мужа, который ушел от нее к другой женщине. Я уехала к ней – просто не пошла на работу после отпуска, уволили через несколько месяцев за прогулы, ждали, что одумаюсь.

Сына своего я родила в Краснодаре. Я так ждала его! Но роды были очень трудными, гораздо труднее, чем с дочкой – тазовое предлежание, больше суток рожала. И, когда мне принесли его кормить – я так надеялась увидеть сходство с его отцом – а увидела сморщенное личико чужого ребенка.

Не знаю, сказалось ли то, что я уже сломала в своей и близких жизни – а только у меня случилась истерика, я кричала, что ребенка подменили, и оказалась в психиатрическом отделении с острым послеродовым психозом. У сестры был запой.

Никого рядом, отупение какое-то от медикаментозного лечения – ребенку был уже месяц, когда я написала отказ. Я даже не хотела посмотреть на него.

Долгое исцеление души 

Мама приехала за мной через сутки после того, как я позвонила домой. До родов мои мысли о будущем были сосредоточены на ЕГО ребенке, я думала, что буду жить с частицей самого большого чувства, испытанного мной в жизни. Когда приехала мама, и мы прорыдали с ней вдвоем несколько часов, я поняла, как соскучилась по мужу и дочери.

Они простили меня. Приняли и помогали. Никто не говорил о ребенке, я думала, что не знали. А потом, много лет спустя, выяснилось, что знали, что Краснодарская больница переслала документы по адресу моей прописки! Просто все решили, что ребенок от греха не нужен и я правильно поступила.

Здоровье долго не восстанавливалось. Я не работала больше года. Но, постепенно, жизнь вошла в то русло, по которому протекала до этого всего. Только в деревню к свекрам я больше не ездила. И прожила так десять лет.

А потом все чаще по телевизору стали показывать российские детдома, сирот – и каждый раз все отчетливее я понимала, что бросила ребенка. И наступил момент, когда я пришла к мужу и бросилась перед ним на колени… а он всегда это знал. И тогда я стала его обвинять, что он не остановил меня тогда, а он спокойно сказал, что у него совесть чиста, а я вольна делать все, что считаю нужным.

Я рассказала все дочери – ей было почти 16. Она плакала и говорила, что всю жизнь мечтала о том, чтобы я родила ей брата или сестру.

А потом я искала своего ребенка по всему Краснодарскому краю. И готова была к тому, что его усыновили. Но его не усыновили. Год его рождения – 1991, год развала Союза.

Из Краснодарского дома ребенка мой мальчик попал в детский дом, потом в интернат в Крымск, и, наконец, оказался в школе-интернате, в которой я его и нашла.
 

Как я искала своего ребенка

Я столько перенесла унижений, пока искала сына, что очень надеюсь, что этим хотя бы тысячную долю своей вины отработала. Каждый чиновник, работник учреждения, к которому мне приходилось обращаться, так или иначе давал мне понять, каково было бедному моему сыночку все эти годы.

Если мне, взрослому человеку, так мучительно было несколько часов ждать, к примеру, директора интерната в тех стенах – то на что же обрекла я, чудовище, своего мальчика! И запах, и звуки – все, все было ужасное в этих учреждениях. И вот, наконец, мне говорят – да, он здесь. И я могу увидеть своего сына.

У меня колени подкосились, руки дрожат, в голове шумит – и одна мысль: «Только бы не прогнал!» Страшные 10 или 20 минут, дверь кабинета директора открывается, входит мальчик, которого директор посылал… а за ним…маленький, совсем без волос на голове – не поймешь, бритый или лысый – какой-то мужичьей походкой вразвалку, МОЙ СЫН!

Я узнала его сразу. Я почувствовала его нутром и вывернуло наизнанку всю мою душу бессовестную – как захотелось прижать! Я к нему руки протянула, себя не помня, слезы градом – «Прости, сыночек!» А директор говорит: «Возьмите себя в руки, или свидание закончено. Не расстраивайте ребенка.»

Смотрит мальчик на меня с интересом, спокойно, и не подходит. Так и не подошел. Даже дотронуться не дал – вывернулся. Смотрел хоть и с интересом, но исподлобья. А когда директор сказал «Достаточно на первый раз, иди» — у него вдруг взгляд открылся – те самые, ЕГО зеленые глаза, такие огромные на худеньком личике…
 

Искупление вины перед сыном

Потерять ребенка – нескольких секунд достаточно. Вернуть – 8 месяцев. И с гражданством проблемы были, и с моими документами… 8 месяцев провела я в маленьком городке Краснодарского края — знакомилась со своим сыном. Очень горькое это было время.

Первые полгода я интересовала ребенка только, как кошелек. Давала деньги – стремился скорее уйти, даже не смотрел в мою сторону. «К пацанам» рвался. Несколько раз не давали увидеться – наказан был. Спросила за что – «за пьянку». А ему и двенадцати еще не было…

Курил открыто при мне, говорила что-нибудь – уходил. Так и не дотронулась до него ни разу за 8 месяцев. Но не сдавалась – я же понимала, чья в этом вина. Сколько раз я прокляла себя!

В последние месяцы в России я увидела, что он начал ждать моего прихода. Уходил довольно скоро, и деньги по-прежнему были важнее, и дотронуться не разрешал – уворачивался, но я видела, чувствовала, как что-то теплеет…

И вот – все. Решение на руках, расплатилась за комнату, иду в интернат, забирать. Он, конечно, знал. Ждал. Но видно было, что с тревогой. Вышли его провожать дети, взрослые – он с ними прощается так дружески, как мне и не приходилось видеть. В мою сторону почти не смотрит, тащит сам свои вещи.

Такси привезло к поезду – сели в купе так же, поодаль друг от друга. Предложила поесть – поел. Молчал и смущался как-то… Я пыталась развеселить, не получалось ничего. Так и легли. Как свет потушили – я всю подушку вымочила, обетов Богородице надавала, прошу – «Верни сына мне, окаянной, буду отрабатывать до гроба!» — так и давилась рыданиями до рассвета.
 

Мальчик мой разговаривал во сне, метался – я загляну к нему наверх, прикрою, стараясь не касаться – и обратно в подушку давлюсь. А к рассвету ближе я уже плохо владеть собой стала, не смогла сдержаться.

И как он в очередной раз заметался – я на свою нижнюю полку взлетела, и, не обращая внимания на бабушку рядом, схватила его с верхней полки на руки – не понимала потом утром, как вышло это у меня.

Он проснулся, дернулся вырваться, а я целую его, куда попадаю, реву и шепчу между всем этим: «Ну прости меня, сыночек! Солнышко мое, радость моя, прости свою мать-негодяйку! Как мне тебя вернуть? Все сделаю…» — и вдруг чувствую – обнимает меня мой мальчик и рыдает, захлебывается.

Много чего я еще тогда ему на ухо говорила – несколько часов качала на руках – всю жизнь рассказывала ему. Потом уложила там же, на нижней полке, он заснул, а я насмотреться не могла…

Проснулся ребенок часов в 12 дня – и, как будто всю жизнь вместе прожили, — «Мам, скажи..?»

*****

Все позади. Ему уже 16. Не со всеми последствиями моего предательства мы справились, но в целом – он уже в порядке. Если не считать того, что я не могу никуда надолго его отпустить – дышать без него трудно.

Если бы можно было отмотать жизнь назад, я сделала бы это для одного изменения, только для одного – никогда, ни на один час не рассталась бы с сыночком.

Уважаемые читатели! Как бы вы вели себя на месте героини? Смогли бы вы отказаться от своего ребенка? Правильно ли поступил муж, простив неверную жену? Ждем ваши ответы в комментариях!
 

Читайте также:

Подружка моего сына: теперь у меня есть дочь и внуки

gy Незнакомая девочка, или Внебрачная дочь моего мужа

Обсуждаем на форуме:

Наши дети — день за днем, месяц за месяцем, год за годом

Понравилась статья? Поделись ей с друзьями в социальных сетях!